Меньшиков в березове картина описание краткое. Описание картины "Меншиков в Берёзове" Василия Сурикова. Плетение из бисера

"Дорогой Василий Иванович! Я давно собирался писать к Вам, и все почему-то откладывал; а хотелось! Искренно любя и уважая Вас и талант Ваш достойно почитая, я хотя несколько слов осмелюсь высказать Вам относительно картины Вашей. Не пренебрегайте перспективой комнаты, выправьте, насколько это для Вас возможно. ..Еще скажу Вам, что у больных или у начинающих хворать во время лихорадочного жара блестят глаза и появляются красные пятна, но зато ясно очерченные. И вообще при всей странности, неестественности лица у таких женщин бывают красивы и для неопытного кажутся как будто бы здоровыми…" - такие советы давал в письме преподаватель Санкт-Петербургской Академии художеств П.П.Чистяков своему уже ставшему знаменитым бывшему ученику В.И.Сурикову, работавшему в 1882 году над своим монументальным полотном "Меньшиков в Березове".

Замысел будущей картины возник у художника в 1881 году, когда он, после удачной продажи своей работы "Утро стрелецкой казни" П.М.Третьякову, снял для семьи на лето дачу в деревне Перерва, близ ж.д.станции Люблино. Лето выдалось ненастное, в небольшие окна тесного дома стучались ливни и холод, к стеклам прилипали оторвавшиеся от деревьев листья. Воображение художника, захваченного этим смутным, неуютным подмосковным отдыхом, перенесло его в излюбленную им петровскую эпоху, напомнив о ссылке, о жизни в неволе бывшего сподвижника императора – А.Д.Меньшикова.

Теснота композиционного решения, намеренно выбранная художником, как раз и была призвана подчеркнуть могущество и силу главного героя, оказавшегося в заточении. И.Н.Крамской, посетивший в Петербурге 11-ую выставку Товарищества передвижных художественных выставок, где экспонировалось это полотно, заметив диспропорцию фигуры Меньшикова по отношению к интерьеру, не торопился упрекать автора в ошибке и сказал лишь, что картина "ему непонятна – или она гениальна, или он с ней еще не освоился. Она его восхищает и оскорбляет своей…безграмотностью". (Кстати, этот же прием будет чуть позже использован М.А.Врублем в картине "Демон сидящий", вызывающий в зрителе ощущение "плена" той невероятной духовной мощи, что сокрыта в огромной фигуре, зажатой краями рамы).

Работа над картиной велась Суриковым чуть более года. Добиваясь исторической верности, художник отправляется в имение Меньшикова, располагавшееся в Клинском уезде. С имевшегося в мемориальном доме мраморного бюста, Суриков специально сделал гипсовую маску, чтобы доподлинно передать портретные черты своего героя. Однако настоящим прототипом изображенного на картине Меньшикова стал случайно встреченный на улице и приглянувшийся Сурикову учитель математики – вдовец Невенгловский, который едва ли согласился позировать знаменитому художнику. Старшую дочь Меньшикова – Марию, Суриков писал со своей жены – Елизаветы Августовны Шаре. Для изображения сына Меньшикова, Александра, живописцу позировал сын В.Е.Шмаринова, известного коллекционера, основателя знаменитых "шмаровинских сред" - художественного кружка конца 19-начала 20 века, собиравших выдающихся деятелей культуры и искусства того времени.

О трудоемком процессе создания полотна свидетельствуют многочисленные натурные этюды, портреты персонажей и варианты композиционных решений картины. Судьба человека, наделенного разнообразными талантами и поставленного жизнью в контрастные ситуации – становится предметом психологического исследования Сурикова, рассказанного на языке живописи. Александр Данилович Меньшиков (1673-1729) – один из выдающихся людей 18 столетия, светлейший князь, генералиссимус, полководец и участник Северной войны. Сын придворного конюха, пройдя сложный жизненный путь, став сначала капралом в потешном Преображенском полку, за балагурство и веселый нрав, назначенный камердинером Петра I , Меньшиков впоследствии становится его верным другом и помощником в делах государства.

После смерти своего венценосного покровителя, Меньшиков приобретает неограниченную власть. Став фактическим правителем при вдове императрице Екатерине I , в целях упрочения своего положения он добивается помолвки своей старшей дочери Марии с наследным цесаревичем Петром II . Но оказавшись жертвой дворцовых переворотов и придворных интриг, искусно осуществленных Остерманом, Долгоруким и Минихом, оклеветанный Меньшиков был сослан молодым Петром II в ссылку. Лившийся всех наград, орденов и званий, 8 сентября 1627 года разжалованный "полудержавный властелин" вместе со своей семьей покидает столицу, направляясь сначала в Раненбург, а далее - в Березов. В дороге умирает жена Меньшикова, без теплой одежды в тяготах длительного сибирского тракта совсем ослабевает дочь Мария. Добравшись до Березова, Меньшиков собственноручно строит избу, налаживает скромный быт и становится церковным старостой. Не дождавшись конца ссылки Меньшиков умер в ноябре 1729, не надолго пережив отца в декабре того же года заканчивает свое земное существование и Мария. Анна Иоанновна возвращает младших детей Меньшикова (дочь Александру и сына Александра) в Петербург, главным образом, для того, чтобы те вступили в права наследства и возвратили в государственную казну капитал, оставленный их отцом в зарубежных банках. В дальнейшем Александра стала женой брата Бирона, а Александр сделал себе военную карьеру в Москве.

В.И.Суриков. Мария Меньшикова.
Этюд к картине. 1882. Собрание
семьи художника, Москва

Суриков запечатлел один из вечеров повседневной ссыльной жизни семьи Меньшикова. Медленный ход времени, невыносимый своей бесконечностью и убийственный своей бессмысленностью, как беспрестанно пульсирующая мысль обитателей этого дома, пронизывает все пространство картины.

Навязчивые думы, воспоминания прошлого как призраки былых побед преследуют Меньшикова. Его исполинская фигура, властно сжатая в кулак рука и упрямый профиль выдают в нем человека сильного, волевого, но по прихоти судьбы заточенного в плен. Безвозвратность былой жизни, осознание собственных ошибок, вина за искалеченное настоящее и будущее своих детей – моральный груз, угнетающий и порабощающий дух героя. Бессилие и беспомощность некогда могущественного человека со всей полнотой обнаруживают, по выражению М.В.Нестерова, "шекспировкую драму" на полотне Сурикова.

Несмотря на неоднозначность суждений о картине критиков и некоторого непонимания живописных приемов Сурикова со стороны художников, Павел Михайлович Третьяков приобрел "Меньшикова в Березове" для своей галереи. На вырученные от продажи полотна 5000 рублей Сурикову удалось впервые выехать за границу! Более чем полгода художник вместе с семьей путешествовал по Германии, Франции, Италии, останавливаясь в разных городах, посещая многочисленные музеи и выставки западноевропейского искусства, тем самым накапливая художественные впечатления для своей будущей работы "Боярыня Морозова" (1887, ГТГ).

«Меншиков в Берёзове» - картина русского художника Василия Сурикова. Художник Михаил Нестеров называл её своей «самой любимой картиной Сурикова. На ней изображён Александр Меншиков, фаворит Петра I, который за государственные интриги по приказу Петра II был отправлен в ссылку в город Берёзов (в настоящее время поселок городского типа Берёзово в составе Ханты-Мансийского АО).

Падение любимца Петра I Александра Даниловича Меншикова, как и его восхождение к славе и богатству, было стремительным. После смерти царя, который возвысил простого торговца пирогами до светлейшего князя, и смерти Екатерины I, при которой Меншиков был фактическим правителем России, власть «полудержавного властелина» стала терять силу.

В последней попытке удержать власть Меншиков обручил со своей дочерью Марией наследника русского престола Петра Алексеевича (впоследствии Петра II). В ту пору наследнику было 12 лет. Управлять страной должен был Верховный тайный совет под руководством светлейшего князя. Знатные русские роды не желали подчиняться, как они говорили, выскочке. Его противники составили заговор, чтобы подорвать влияние временщика на юного царя.

Петр II подписал указ о ссылке Меншикова с семьей, лишив его всех чинов и орденов. Было конфисковано все громадное состояние фаворита Петра I. Меншикова обвиняли в том, что он угрозами принудил царя согласиться на обручение со своей дочерью. Брал взятки, присваивал частные имения. В окончательном протоколе местом ссылки для всего семейства Меншиковых назначался сибирский город Берёзов. Перед отправкой у ссыльных отобрали все личное имущество, включая запасные чулки, гребни и зеркальца.

Здесь лежит раба Божия

Во время скорбного путешествия жена Меншикова, княгиня Дарья Михайловна Арсеньева, не выдержав трудной дороги, ослепнув от слёз и горя, скончалась. В Верхнем Услоне Дарью Михайловну подготовили к похоронам по православному обряду. Священник местной церкви Святого Николая отец Матвей отпел ее и похоронил на местном кладбище.

Вопреки расхожему мнению, Меншикову дали возможность два дня провести возле могилы супруги. Также, определенно Меншиков не рыл сам могилы для жены. Его состояние здоровья на тот момент значительно ухудшилось. А наличие при нем собственных слуг и солдат караула, не говоря о кладбищенских служках, могло решить данный вопрос.

Тем более, что поручик Степан Крюковский сразу же выделил деньги на похороны Дарье Михайловне. Над могилой поместили бутовый камень. На камне была высечена надпись: «Здесь лежит раба Божия…».

В Берёзове другие ссыльные радовались, видя в оковах любимца Петра, и осыпали его бранью. На что светлейший князь ответил: «Ваши упреки и ваши поносительные слова справедливы. Я заслужил, удовлетворите себя, насытьте себя хоть сим».

Свои несчастья Меншиков и его дети переносили с твердостью. На выданные ему перед ссылкой 500 рублей он выстроил дом и часовню: сам копал землю и рубил бревна. Его дочери Мария и Александра занимались хозяйством. Жителей Берёзова Александр Данилович поразил своей набожностью, смирением и простотой в обращении. Долгими зимними вечерами в доме Меншикова читали Библию и слушали любопытные случаи из жизни опального князя.

Невеста императора

Старшая дочь Меньшикова Мария родилась, когда её отец был в полной силе своего могущества и власти. Получила хорошее домашнее образование, знала несколько языков, великолепно пела и танцевала. Когда Марии было девять лет, Меншиков стал подыскивать для дочери выгодного жениха.

Сначала им стал Пётр Сапега. В 1720 году его отец, великий гетман Литовский Ян Сапега обратился к Меншикову с предложением заключить брак между их детьми. Сватовство было встречено Меншиковым благосклонно. Сапега обещал поддерживать притязание Меншикова на герцогскую корону Курляндии. Молодой и знатный жених в 1721 году приехал в Петербург. По приглашению будущего тестя и поселился в великолепном дворце Меншикова. Поскольку невесте едва исполнилось 10 лет, Сапега прожил в Петербурге 5 лет в ожидании брака.

К концу этого периода Пётр Сапега занял видное место при дворе. После смерти Петра I приобрёл благосклонность императрицы Екатерины I. 10 марта 1726 года он получил звание действительного камергера, а 12 марта архиепископ Феофан Прокопович в присутствии всего двора обручил его с Марией Меншиковой. Императрица пожаловала невесте сто тыс.руб. и несколько деревень с угодьями и крестьянами.

На следующий день во дворце Меншикова был торжественный обед и бал. Всё обещало молодым блестящую и счастливую жизнь, Мария была влюблена в жениха. Отец давал ей в приданое 700 тыс.золотых. 15 октября 1726 года Сапега получил орден Александра Невского, а 31 марта 1727 года он и обе дочери Меншикова, Мария и Александра были пожалованы портретами императрицы с бриллиантами, для ношения на андреевских лентах.

Обручение с императором

Свадьба Марии с Петром Сапегой меж тем откладывалась. Светлейший князь задумал выдать дочь за наследника престола великого князя Петра Алексеевича. В одном из пунктов завещания, что сочинили во главе правительства князь Меншиков, граф Головкин, барон Остерман и князь Голицы даже говорилось:

» …Цесаревнам и администрации вменяется в обязанность стараться о сочетании браком великого князя с княжною Меншиковой».

В итоге императрица Екатерина I, обязанная многим Меншикову, отдаёт Петру Сапеге в жены свою племянницу, графиню Софью Карловну Скавронскую.

6 мая 1727 года великий князь Пётр Алексеевич стал императором всероссийским. 12 мая князь Меншиков был сделан генералиссимусом. 25 мая в присутствии всего двора состоялось обручение Марии Меншиковой и Петра II.

11-летний император громко плакал, когда сообщили, что его хотят женить. Со своей стороны Мария терпеть не могла своего жениха. Как царская невеста, она получила титул императорского высочества. У неё был свой двор. Гофмаршалом был назначен её родной дядя Василий Михайлович Арсеньев. На содержание двора отпускалось 34 тыс. руб. 27 июня 1727 года князь Меншиков от имени императора пожаловал своим дочерям орден св. Екатерины.

Золотой медальон с прядью волос

Летом 1727 года Меншиков тяжело заболел. Этим воспользовались его противники. «Полудержавного властелина» лишили всех чинов и орденов, а документы опечатали. У Марии был отобран обручальный перстень императора. Затем последовало распоряжение: « …Чтобы впредь обрученной невесты, при отправлении службы Божией, не упоминать и о том во все государство отправить указы от Синода. »

После роскоши и блеска Петербурга, в Берёзове Мария вела однообразную и томительную жизнь. 12 ноября 1729 года на пятьдесят шестом году жизни Меншиков скончался. 26 декабря, в день своего рождения, от оспы умерла Мария. За десять дней до её смерти Петр II отдал распоряжение о возвращении детей Меншикова из ссылки.

Есть версия, что вслед за Меншиковыми, в 1728 году в Берёзов под чужим именем приехал князь Фёдор Долгорукий, сын знаменитого Василия Долгорукого. Молодой князь давно любил Марию. Там они якобы тайно обвенчались, но через год Мария умерла при родах двойни. Её похоронили вместе с детьми в одном гробу. Эти обстоятельства были раскрыты случайно, когда в 1825 году искали могилу Меншикова. После смерти Федора Долгорукого в берёзовскую церковь прислали, по его завещанию, золотой медальон с прядью светло-русых волос. Прядь принадлежала, по всей видимости, Марии Меншиковой.

«Зело от сердца радуюсь…»

Сын Александр воспитывался вместе с сёстрами Марией и Александрой. Получил прекрасное образование. Александр Данилович писал супруге в 1718 году: «Зело от сердца радуюсь, что при помощи божии дети наши учатца». Мальчик изучал русский, латинский, французский и немецкий языки; Закон Божий, историю, географию, арифметику и фортификацию. В 1726 году определён поручиком в Преображенский лейб-гвардии полк и назначен камергером к императрице Екатерине.

Император Пётр II в первый же день своего правления удостоил 13-летнего Александра Меншикова чина обер-камергера и пожаловал кавалером ордена Святого Андрея Первозванного. Однако в дальнейшем его служба при дворе была трудной. Пётр, разозлённый на его отца, мстил сыну и бил до того, что тот кричал и молил о пощаде.

Заключив помолвку дочери Марии с императором Петром, Меншиков прочил женить сына Александра на великой княжне Наталье. Однако вновь вмешалось провидение. 14 октября у семьи были изъяты драгоценности и ордена. Орден святой Екатерины, изъятый у Меншикова-младшего, царь отдал своей сестре Наталье, а орден Александра Невского - Ивану Долгорукову.

Оставшийся сиротой, Александр вернулся из ссылки в 1731 году в царствование императрицы Анны Иоанновны. Ему была возвращена часть имущества отца: мужская и женская одежда, постельное бельё и столовая посуда медная и оловянная. Однако драгоценности Меншиковых были оставлены в императорском доме.

Генерал-аншеф Александр Меньшиков

В 1731 году Александр Меншиков вступил прапорщиком гвардии в Преображенский полк. Участвовал во взятии Очакова (1737) и Хотина (1739) под руководством графа Б. К. Миниха. В 1738 году произведен за отличную храбрость из поручиков в капитан-поручики. В 1748 году получил чин секунд-майора. Участвовал в Прусской войне. В 1757 году пожалован кавалером ордена Святого Александра Невского и званием генерал-поручика.

В 1762 году первый известил жителей Москвы о восшествии на престол императрицы Екатерины II и привел их к присяге, после чего возведён был в генерал-аншефы. Умер в возрасте 50 лет и был похоронен в нижней церкви Богоявленского монастыря в Китай-городе. Впоследствии его надгробие было перенесено в Донской монастырь.

Александра фон Бирон

Александра, как её сестра Мария и брат Александр, получила надлежащее образование. В апреле 1716 года Меншиков даёт поручение русскому резиденту в Вене Аврааму Веселовскому: «Поищите мальчика, который был бы искусен в танцеванье и такового сыскав, по тому ж к нам пришлите».

С детства Александра дружила с великой княжной Натальей Алексеевной, которая в письмах своих называла её «вселюбезнейшей дорогою сестрицей».

В мужья Александре пророчили наследного принца Ангальт-Дессауского. По распоряжению светлейшего князя в издававшийся придворный календарь на 1728 год в числе императорской фамилии были внесены имена всех его родственников «с обозначением лет, чисел и месяцев рождения и тезоименинства каждой особы»

Всё закончилось в один день - 6 сентября 1727 года. Никита Вильбоа писал: «… одели и детей его в бараньи шубы и шапки, под которыми были сокрыты кафтаны грубого сукна».

В ссылке княжны были вынуждены самостоятельно заниматься хозяйством: Мария - стряпнёй на кухне, Александра - стиркой белья. Спустя 6 месяцев ссылки в Берёзове дети Меншикова заболели. Мария умерла от оспы, но Александру с братом удалось выходить.

В 1731 году новая императрица Анна Иоанновна возвратила их из Сибири. Княжна Александра была пожалована во фрейлины. Ей была возвращена часть имущества отца: одежда, постельное бельё, медная и оловянная посуда.

Счастье было недолгим

4 (15) мая 1732 года состоялась свадьба Александры Александровны и генерал-майора и гвардии майора Густава Бирона, младшего брата фаворита Эрнста Иоганна Бирона. Возможно, этот брак был заключён с целью получить доступ к иностранным вкладам Меншикова, наследниками которых были его дети.

Вильбоа писал: «В описях имения и бумаг Меншикова нашли, что у него находились значительные суммы в банках Амстердамском и Венецианском. Русские министры неоднократно требовали выдачи сих сумм на том основании, что всё имение Меншикова принадлежало правительству русскому по праву конфискации. Но требования не были исполнены, ибо директоры банков, строго следуя правилам своих заведений, отказывались отдать капиталы кому бы то ни было, кроме того, кто положил их, и отдали их тогда только, когда утвердились, что наследники Меншикова были на свободе и могли распоряжаться своим достоянием. Полагали, что сии капиталы, простиравшиеся более нежели на полмиллиона рублей, обращены были в приданое княжне Меншиковой и что сему обстоятельству юный князь Меншиков одолжен был местом штабс-капитана гвардии …»

Похоронена она рядом с Александром Суворовым

Супружество княжны Меншиковой было недолгим. 13 (24) сентября 1736 года в возрасте 23-х лет она скончалась при родах вместе с новорожденным ребёнком.

Жена английского посланника леди Рондо оставила подробное описание церемонии похорон Александры Бирон. Особое впечатление на неё произвело поведение брата, который казалось «вытащит её из гроба», и супруга, который «приблизился к гробу и упал в обморок». Похоронена Александра Александровна в некрополе Александро-Невской Лавры рядом с Александром Суворовым.

В 1740 году в результате дворцового переворота был свергнут Бирон. Вместе с ним пострадал и Густав, отправившийся в ссылку. Имущество Биронов, включавшее и приданое Александры Александровны, было конфисковано.

Лишь в 1752 году Александр Меншиков подал челобитную по возвращению имущества сестры: «… пожитков тысяч до семидесяти, да деревни купленные, лежащие в Польше, Горки, которые проданы графу Потоцкому за восемьдесят тысяч рублев, и деньги за сестрою моею в приданое не были отданы ему, Бирону».

В этой картине восхищает всё

Художник Михаил Нестеров рассказывает в книге своих воспоминаний: «…Мы с великим увлечением говорили о ней, восхищались ее дивным тоном, самоцветными, звучными, как драгоценный металл, красками. «Меншиков» из всех суриковских драм наиболее «шекспировская» по вечным, неизъяснимым судьбам человеческим. Типы, характеры их, трагические переживания, сжатость, простота концепции картины, ее ужас, безнадежность и глубокая волнующая трогательность – все, все нас восхищало…».

В картине «Меншиков в Березове» Суриков не показал какого-либо события. В ней нет внешнего драматического действия. Внутренний мир изображенных, их душевная драма – вот на чем сосредоточил художник все свое внимание.

Глубокие, тяжкие думы написаны на суровом лице Меншикова. Сознание собственного бессилия лишь распаляет его сердце. Напряженно сжимаются пальцы его властной руки.

Зябко кутаясь в темную шубку, прижалась к отцу сидящая на низкой скамеечке старшая дочь Мария, бывшая невеста Петра II. Бледно ее болезненное лицо, неподвижен невидящий взгляд темных, широко раскрытых глаз, – мысли ее где-то далеко. Глубоко задумался и сын Меншикова. Облокотившись о стол, он машинально снимает застывший на подсвечнике воск оплывшей свечи. Младшая дочь читает книгу, ища в ней утешения.

Каждый из этих четырех столь разных людей погружен в свою собственную думу. Однако все они объеденены общим несчастьем.

Рецензии

Тут вынужден покритиковать вас...
Статья несколько перегружена обстоятельствами судьбы Меншикова и собственно полотно отодвинулось как бы "в тень".
Между тем, полотно знаменательно своими сугубо художественными моментами.
Я высказываю личное восприятие и прошу учесть это обстоятельство.

Суриков, будучи мастером подачи "пространства" и на данном полотне не изменил себе...
Фигура Меншикова изображена несоразмерной избе в которой он сидит.
Если мысленно представить себе что Меншиков встанет, он просто "проткнет" потолок...
На мой взгляд художник подчеркнул именно НЕСОРАЗМЕРНОСТЬ масштаба фигуы Меншикова, тем обстоятельствам, в которых он оказался...
А композиционное расположение дочери Марии У НОГ Меншикова символизирует - насколько близок он был к царской короне....
однако судьба распорядилась иначе... увы...увы...

Дело в том, что я не ставлю своей задачей писать о картине. Для этого есть более грамотные люди. Моя задача написать о том, какую историю скрывают эти полотна. Мне, например, было очень интересно узнать, как сложилась судьба детей всесильного князя. Думаю, и читателям тоже.

И все-таки немножко упорствую...
Дело в том, что для описания жизненного пути Светлейшего надо исписать целый шкаф фолиантов... Не меньше чем про самого Петра...
И размеров статьи для всеобъемлющего охвата материалов - явно не достаточно... Это первый момент...
а второй... У вас вытанцовывается прекрасный ЦИКЛ. Цикл статей. И было бы естественно, если в СМЫСЛОВОМ аспекте этот цикл был выдержан в едином ключе...

Наталья, ну о какой истории может идти речь, если говорим про "Охотников на привале" или про "Девушку с персиками"..?!
Нет тут НИКАКОЙ истории КРОМЕ... Истории создания самой картины...

Вот в чем дело...
если в одной статье вы будете живописать историю Меншикова а в другой статье историю создания "Охотников на привале" то получится смысловой диссонанс всего цикла статей...

Подумайте над моими словами...

Вот я вам "заказал" статью про "Оборону Севастополя"...
О какой истоири тут можно вести речь? Про оборону Севастополя? О Великой Отечественной войне? Не получится...
ТОЛЬКО про историю написания собственно полотна...

Хотелось все сразу.
-------
вот именно сама понимаете...
Поскольку невозможно объять необъятное, необходимо концентрироваться на чем-то... сужАть... вносить "тематические границы"...
Вот вы сейчас "замкнуты" на Третьяковку и я ПОНИМАЮ...ибо вы верно говорите - надо смотреть ВЖИВУЮ...
Согласен...
И Сразу мысль. Или это будет "специализироваться границами" Третьяковской Галереи... Или тематическими подборками - Будь то портретная живопись или пейзажная и так далее...

Ежедневная аудитория портала Проза.ру - порядка 100 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более полумиллиона страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Художник Василий Иванович Суриков. "Меншиков в Берёзове" 1883 г. Холст, масло. 169 х 204 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Это одна из самых известных и популярных картин мастера многофигурных, сложных композиций. Она отражает судьбу фаворита Петра I, который после смерти своего великого покровителя не справился со стремлением вмешиваться в государственные дела и с собственной алчностью. В результате придворных интриг блестящий царедворец, выходец из низов общества, сумевший подняться к самой вершине, был с нее низвергнут, и оказался в ссылке вместе со своей семьей на русском Севере.
На картине изображен обычный день семьи, еще вчера бывшей популярной, модной и невероятно богатой. По дороге в ссылку умерла жена Меншикова, поэтому он мрачен и погружен в свои непростые и нелегкие мысли. Кажется, он пытается осознать, как так произошло, что он, известный придворный интриган, сам оказался оговоренным, запутавшимся в тенетах хитрой и коварной придворной политики.
Рядом с отцом его трое детей. Судьба также немилостива к ним. Старшая дочь Мария - бледная, растерянная, закутанная во все черное - бывшая невеста императора Петра II, разом потерявшая все - богатство, высокое положение и свое блестящее будущее русской императрицы. Черный цвет одеяния Марии - словно пророчество о ее печальной судьбе. Не пройдет и полугода, как она умрет от оспы, не дожив до восемнадцатилетия. Меньше чем через месяц после нее уйдет из жизни и сам Меншиков.
На дальнем плане погружен в себя и созерцание свечи перед собой сын придворного - Александр. Ему повезет намного больше, он выживет в ссылке и станет генерал-аншефом, но и его жизнь не будет слишком продолжительной - он скончается в возрасте 50 лет.
Яркое цветное пятно, лучик света в этой мрачной и убогой избе - это младшая дочь Меншикова, Александра. Она переживет смерть матери, сестры и отца, останется жива в ссылке и даже вернется ко двору. Там она сделает такую блестящую карьеру, которая только была доступна женщине в те времена. Александра волей императрицы Анны Иоанновны станет супругой Густава Бирона, родного брата того самого Бирона, который фактически правил Россией при Анне Иоанновне. Но и на ней словно лежало проклятие - Александра умирает в 23 года при родах вместе с новорожденным.
Но пока что все эти события еще впереди и о них известно только богу. Александра, юная и красивая, в скромном по придворным меркам, но богатом для ссылки платье и теплой душегрейке, читает книгу при тусклом северном свете, едва пробивающемся сквозь мутное и маленькое оконце избы. Она одна кажется светлым пятном в этой мрачной сцене смирения и мрачного отчаяния.
Быт Меншиковых в изгнании трудно назвать нищенским - на полу лежит теплая шкура, на столе - богатая скатерть, есть иконы и свечи, они тепло одеты и обуты. Но эти люди вырваны из своей естественной среды обитания. Этим юным созданиям самое место на придворных балах, где они еще совсем недавно блистали, а не в убогой деревенской избе, без занятия, а главное - без надежды на будущее.
Наиболее выразительно изображено лицо самого Александра Даниловича. Безусловно талантливый человек, изобретательный и умный, он не справился со своими чрезмерными амбициями и честолюбием, обзаведясь множеством открытых врагов и тайных недоброжелателей. На картине его явно тяготят думы о том, как он, любящий муж и отец, своими руками невольно погубил собственную семью. Для отца нет ничего хуже осознания своей роковой роли в судьбе детей.
Картина заставляет задуматься не только об исторических российских реалиях, но и о судьбе отдельного человека, попавшего в жесткие колеса истории. По отзывам многочисленных современников Сурикова, а также критика Стасова, это полотно - одно из лучших из вышедших из-под его кисти.

Василий Иванович Суриков
Автопортрет. 1879 год.
Русский живописец, мастер масштабных исторических полотен.
Важнейшие картины
«Утро стрелецкой казни»
В 1878 году Суриков начал работать над картиной «Утро стрелецкой казни». Картина была завершена в 1881 году.
В 1881 году Суриков становится членом Товарищества передвижных художественных выставок.
«Меншиков в Берёзове»
П. М. Третьяков в 1883 году приобрёл картину Сурикова «Меншиков в Берёзове». У художника появились деньги для зарубежной поездки. Он побывал в Германии, Италии, Франции, Австрии, ознакомился с коллекцией Дрезденской галереи, собранием Лувра.
«Боярыня Морозова»
В 1881 году Суриков сделал первый эскиз «Боярыни Морозовой», в 1884 году начал работать над картиной.
«Взятие снежного городка»
8 апреля 1888 года скончалась жена Сурикова. В начале лета 1889 года художник вместе с дочерьми уехал в Красноярск, где прожил до осени 1890 года. В Красноярске было написано полотно «Взятие снежного городка» (завершено в 1891 году, хранится в Русском музее).
«Покорение Сибири Ермаком Тимофеевичем»
Во время посещения Сибири Суриков изучал жизнь и быт местных народов: вогулов, остяков, хакасов и др. В 1891 году началась работа над картиной «Покорение Сибири Ермаком Тимофеевичем». Этюды для картины Суриков писал на реке Обь, а закончил в 1895 году.
С 1893 года Суриков - действительный член петербургской Академии художеств.
«Переход Суворова через Альпы»
В октябре 1895 года, будучи в Красноярске, Суриков задумал картину «Переход Суворова через Альпы». Первым прототипом для Суворова стал красноярский отставной казачий офицер Фёдор Фёдорович Спиридонов.
Работа над картиной «Переход Суворова через Альпы» завершилась в 1899 году - в 100-летие итальянского похода Суворова. Картина выставлялась в Санкт-Петербурге, Москве, и была приобретена императором.
«Степан Разин»
Идея картины «Степан Разин» появилась у Сурикова ещё в 1887 году, но работа над картиной началась в 1900 году. Этюды для картины Суриков писал в Сибири и на Дону. Прототипом Степана Разина стал красноярский учёный Иван Тимофеевич Савенков, или его сын - Тимофей Иванович. Возможно, что ранние этюды делались с Ивана Тимофеевича, а поздние с его сына.

Среди картин Сурикова „Меншиков в Березове" принадлежит к числу самых известных. Картине этой посвящено немало страниц в монографиях о мастере. В них передаются поучительные и занимательные факты из биографии знаменитого сподвижника Петра I и его несчастных детей (Н. Щекотав, Картины В. И. Сурикова, М., 1944; С. Дружинин, В. И. Суриков, М., 1950; В. С. Кеменов, Историческая живопись В. И. Суриков, М., 1963. ). Отмечаются историческая верность, соблюденная в этой картине, портретный характер образа Меншикова, тонкая психологическая характеристика каждого из членов его семьи. В связи с этим сообщаются сведения и о прошлой славе Меншикова под Азовом и под Полтавой и о его грядущих испытаниях - словом, говорится о том, что предшествовало моменту, запечатленному художником, и о том, что за ним последовало. Чтобы ближе подойти к пониманию картины Сурикова и разобраться в воплощенном в ней живописном мастерстве, необходимо на известное время отвлечься от всего того, что нам известно о Меншикове из уроков истории, и взглянуть на картину так, как смотрели на нее современники Сурикова, когда она в 1883 году впервые появилась на XI выставке передвижников.

Надо признать, что и при подобном ее „чтении" картина производит сильное впечатление, приковывает внутренней значительностью своих образов, покоряет силой, с которой из ее красочного месива выступают и лепятся фигуры и предметы во всей их телесности, осязаемости, красочности. Властный старик с беспорядочными космами седых волос и небритым подбородком, с гордой осанкой и неотступной думой на челе сидит, чуть откинувшись назад в своем низком кресле в тесной и темной избе. К нему прижалось трое детей. Мальчик, опустив глаза и подперев рукой голову, машинально счищает пальцем оплывший воск с подсвечника. Чернобровая белокурая девушка в костюме боярышни внимательно читает книгу. Другая, с болезненно бескровным личиком, закуталась в шубку и прижалась к старику. В сущности, перед нами семейный портрет, но дети - как покинутые сироты, а их отец во власти угрюмого одиночества.

Б.К. Растрелли. Бюст А.Д. Меншикова. 1716-1717 годы. Бронза, литье, чеканка. Меншиковский дворец, Петербург.

Лицо Меншикова не настолько общеизвестно, чтобы можно было узнать его с одного взгляда (недаром Сурикову пришлось разыскивать его бюст работы Растрелли). Но образ приковывает своей духовной силой, и потому, глядя на него, замечаешь в этой с виду мирной и спокойной семейной сцене действие враждебных сил. Действительно, в роскошных тканях и предметах заметны следы богатства, и вместе с тем всюду проглядывает убожество холодной, темной избы.

Василий Иванович Суриков (1848-1916) Меншиков в Берёзове. 1883 Холст, масло. 169 × 204 см Государственная Третьяковская галерея, Москва Фрагмент

Люди прижались друг к другу и составляют тесную группу, и вместе с тем каждый погружен в свои мысли, живет своей „отдельной" жизнью, почти не замечая других. В углу, где теплятся лампады и блестят золотые оклады икон, словно уцелел кусок седой старины, да и в старательно читающей девушке много патриархальности. С другой стороны, в непокорном старике, в тоскующей девушке и в задумчивом юноше выступают черты проснувшейся личности, чуждой жизненному укладу прошлого. Но особенно разительны противоречия в главном персонаже картины - в фигуре старика.

В его осанке, в властно сжатой руке проглядывают черты гордого повелителя, но в угрюмом взгляде сквозит унижение, скованность, безысходность. Здесь невольно вспоминаются герои исторических хроник Шекспира, которых тот прямо с королевского престола бросает в Тауэр, венчает короной или заковывает в цепи, чтобы в этих испытаниях и превратностях судьбы более выпукло выступила сила их характера.

Участь этого не сломленного испытаниями страдальца составляет драматический узел замысла Сурикова. Название картины - „Меншиков в Березове" - яркой вспышкой озаряет в представлении зрителя все то, что на непосредственный взгляд выглядело как историческая загадка. Вместе с ответом на вопрос о том, кто здесь представлен, в картину бурно врывается обширный круг представлений и образов. Известие о том, что в таком неприглядном виде увековечен не кто другой, как светлейший герцог Ингерманландии, сподвижник великого преобразователя, позволяет зрителю обогатить свое впечатление от картины множеством исторических воспоминаний. В свете этой разгадки едва ли не каждый образ „тянет" за собой другие образы и становится проводником сил, лежащих далеко за пределами картины: золотые иконы и парчовые ткани вызывают воспоминания о старозаветном укладе жизни древней Москвы; шитые платки (как и узорчатые дуги и телеги в „Утре стрелецкой казни") вносят стихию народного творчества и народную жажду красоты; медвежья шкура на полу и заткнутое тряпкой окно вызывают представление о сибирской стуже и бедности; наконец, драгоценный перстень на судорожно сжатой руке выглядит как случайно уцелевший атрибут безвозвратно утраченной власти.

В своем „Меншикове" Суриков проявляет безошибочное владение мастерством „исторического ракурса". Ему нет необходимости вести повествование от одного события к другому и стараться втиснуть их в рамки картины. Он начинает с полуслова, ставит нас на перекрестке событий, откуда можно охватить наиболее обширный круг явлений, уловить связь между множеством исторических сил. Другой художник на месте Сурикова предпочел бы эффектный момент, когда Меншикова прямо из его роскошного дворца сажают в возок, который должен доставить его в далекую Сибирь. Но Сурикова занимала не борьба приверженцев его героя с их противниками, случайными людьми на императорском троне. В личности самого исторического героя, как в зеркале, предстояло раскрыть историческую драму. Есть и такие художники, которые выбрали бы для своей картины последние часы жизни Меншикова в Березове, но мелодраматические эффекты не привлекали Сурикова. Он остановился на том моменте, когда Меншиков уже свергнут, унижен, с него сошел лоск фаворита, его покинула надменность временщика, но он еще не утратил несгибаемую волю государственного мужа. В картине Сурикова в одном образе Меншикова заключен обширный круг идей, ответно вызывающих в зрителе обширный круг переживаний.

Известно, что картина „Меншиков" возникла вскоре после „Утра стрелецкой казни" . Высказывалось предположение, что в фигуре, стоящей на Красной площади рядом с Петром, спиною к зрителю, Суриков имел в виду его знаменитого сподвижника. Впрочем, связь между этими двумя картинами не сводится лишь к тому, что в обеих фигурирует один и тот же персонаж в различные периоды его жизни. „Меншикова" связывает с „Утром стрелецкой казни" прежде всего неотступная мысль художника о роли петровского времени в жизни русского народа. Поэтому и самая судьба сподвижника Петра в посвященной ему картине ставится художником в тесную связь с судьбой всего дела Петра. Как подлинный реалист, Суриков не выходит за рамки исторического. Фигуру впавшего в немилость и сосланного Меншикова никак нельзя толковать как аллегорию - это живой и неповторимо индивидуальный образ. Недаром Суриков так внимательно изучал портрет своего героя, так упорно собирал подробности обстановки и местного колорита. Впрочем, это не исключает того, что сквозь частное проглядывает нечто более общее, что на образ Меншикова, как отсветы, ложатся представления о смежных, родственных предметах. Подобным раскрытием темы художник толкает зрителя на то, чтобы перед его картиной он свершил свой суд не только над Меншиковым, не только над Петром, но и надо всей этой исторической эпохой.

Сказанное характеризует лишь идейно-художественный замысел картины Сурикова. Для Сурикова, как живописца, художественное воплощение его замысла было нераздельно связано с размещением предметов в картине и прежде всего с выбором на них точки зрения.

В своей картине „Давид и Урия" Рембрандт представил приближенного царя. Осужденный им на смерть, он медленно удаляется от царского трона. Рембрандт передает монолог доведенного до отчаяния Урия, он ведет своего героя прямо на зрителя, дает его „крупным планом" погрудно, останавливает как бы у самой рампы, создает впечатление, будто уста его шепчут слова, обращенные к самому себе. Зритель чувствует себя потрясенным близостью к человеку, стоящему на краю гибели.

Если бы Суриков повернул Меншикова лицом к зрителю и его невидящий взгляд был обращен прямо на него, картина выиграла бы в психологической силе воздействия, но фигура Меншикова потеряла бы значительную долю своей внушительности. Суриков стремился сохранить эпическое отношение к происходящей драме, и в связи с этим фигура главного персонажа повернута в профиль. Силуэт Меншикова имеет много общего с сидящими фигурами в классических рельефах, в частности в аттических надгробиях. Фигура словно высечена из камня или отлита из бронзы. Суриков дает возможность зрителю издали окинуть Меншикова одним взглядом. В противовес ему, как главному герою, только одна его старшая дочка Мария повернула к зрителю свое личико, которое среди всех остальных лиц картины выделяется особенной бледностью и худобой. Правда, ее тоскующий взгляд направлен вдаль, но все же этот образ перебрасывает мост к зрителю от того, что происходит в картине.

Ж. Б. Грез. Отец семейства, читающий библию

У французского живописца Грёза имеется картина „Чтение Библии", в которой представлено, как деревенская семья с седым дедом во главе собралась за столом. Нужно припомнить эту выполненную по всем академическим правилам того времени, отменно нравоучительную, но и невыносимо скучную картину, чтобы по достоинству оценить композицию Сурикова. У Грёза фигуры нарочито рассажены вокруг стола, причем для того, чтобы было видно, что происходит за ним, передние фигуры раздвинуты. У Сурикова в самом расположении фигур в пределах холста выражается значительная доля смысла происходящего. В картине помимо красного угла избы имеются еще два центра. Один из них образует крытый малиновым сукном стол, вокруг которого собралась семья. Другим центром служит полуотвернувшийся от стола отец семейства, фигуру которого фланкируют его старшая дочь и сын. Этим расположением подчеркивается одиночество героя в его собственной семье. В картине имеется некоторая пространственная глубина и вместе с тем профильная фигура Меншикова утверждает картинную плоскость.

Суриков знал, что образ человека красноречив в картине не благодаря тому, что можно догадываться, какие он произносит слова, и даже не благодаря его осанке, позе и мимике, которые имеют решающее значение в пантомимах. В картине существо человека нередко раскрывается в том, какое место его фигура занимает в пределах холста, какой силуэт она образует. У Сурикова читает только младшая дочка, остальные члены семьи погружены в молчание. Но очертания каждого из них так выразительны, словно они ведут между собой беседу. В устойчиво, низко сидящей фигуре отца преобладают твердость и несгибаемость воли, упорная, неотступная мысль. Своим обликом он говорит, что даже в этом унижении он ничего не забыл, ни от чего не отступился. Старшая, кутаясь в шубку, прячется от стужи, как от наступающего со всех сторон противника. Сын, устало подпирающий рукой свою голову, погружен в мечты, ушел в себя. Перед взором его не маячит ясная цель, которая дает твердость взгляду отца. Младшая дочка склонилась над книгой, в ее фигуре, в частности в красивой парчовой юбке с широкими складками, больше всего порыва.

Для Сурикова, конечно, был неприемлем тот способ композиционного творчества, исходящего из случайной кляксы на бумаге, который был распространен в Академии, но решительно отвергается передвижниками. Живые человеческие образы, драматическое действие, человеческое чувство были руководящими моментами в замысле картины. Но сила Сурикова-живописца была в том, что для него живое чувство приобретало все свое значение лишь в той мере, в какой его можно было воплотить в соотношении объемов, контуров, светотени и красочных пятен.

Четыре фигуры прижались друг к другу, точно спасаются от сибирской стужи, это естественно вытекает из основной ситуации. Вместе с тем все четыре фигуры составляют одно целое, образуют в картине нечто вроде пирамиды на широком основании, о композиционном значении которой Суриков слышал в стенах Академии. Впрочем, в отличие от правильных, уравновешенных пирамид в композициях мастеров академического толка, пирамида Сурикова лишена вершины, точнее, вершина ее отнесена несколько в сторону. Три фигуры детей составляют вместе замкнутую группу, поодаль от них высится седая голова Меншикова, этот „узел композиции", по выражению мастера. Этим одним расположением фигур наглядно выявляется „сквозное действие" картины: Меншиков слушает чтение книги, но не слышит его; отец сидит среди своей семьи, но одинок со своими печальными думами.

В образе Меншикова Суриков показал его одиночество. Но в картине бросается в глаза еще и другое: в пределах всей многофигурной группы черная шубка Марии образует довольно правильную заостренную пирамиду, и это обособляет обреченную на гибель девушку от остальных членов семьи.

У подлинного поэта размер и рифмы стиха, ограничивая его, вместе с тем толкают воображение к сопряжению разнородных образов и понятий. В живописной композиции подлинного мастера предметы располагаются так, что из их естественных взаимоотношений возникают красочный узор и линейный ритм. Что касается картины Сурикова, то в ней преобладают плавные широкодужные контуры. Их можно заметить и в очертании нижнего края шубки Марии, и в крае халата Меншикова, и в более гибком очертании белой опушки кофты младшей дочки. Всю группу как бы обегает мягко закругленный контур. Даже в очертании медвежьей шкуры заметно преобладание плавно закругленных контуров. Это придает картине характер завершенности, устойчивости и отличает ее от „Утра стрелецкой казни" с его многочисленными изломанными контурами и острыми углами. Ритмический ключ картины характеризует всего лишь одну ее сторону. Но не следует забывать, что элементы формы составляют в картине неразрывное целое со всем ее образным строем.

В картине Сурикова уже давно отмечалась теснота. Сурикова осуждали за то, что если его Меншиков встанет, то упрется головой в потолок избы. Забывали при этом многие аналогичные примеры в классической живописи. Саваоф Микеланджело в „Сотворении Евы" также вынужден наклонять свою голову, чтобы не удариться о верхний край обрамления; это повышает его сверхъестественную мощь. Суриков выбрал вытянутый вширь формат, чтобы усилить впечатление, будто Менгаикову, как пленнику, нестерпимо тесно в низкой избе, и вместе с тем он сумел этим дать сильнее почувствовать, что это за великан. Вытянутость вширь всей картины Суриков не забыл усилить низким, похожим на тюремную решетку окошком.

Фреска Микеланджело «Сотворение Евы» украшает потолок Сикстинской капеллы.

„Меншиков" Сурикова отличается от других его картин не только драматическим замыслом и фигурной композицией, но и в цветовом отношении. В „Утре стрелецкой казни" , в „Боярыне Морозовой" едва ли не каждое пятно уравновешивается другими пятнами той же светосилы, все вместе они составляют спокойный и ясный „ковровый узор". В „Меншикове" колорит отличается большей драматической напряженностью и разнородностью цветовых оттенков: вспыхивает серебряная парча, теплится свет лампад, блестят золотые оклады, сгустком малинового светится суконная скатерть стола, и от этого красного словно сыплются искры-мы видим их в кайме меншиковского халата и его меховых сапог, в каблучках девичьих туфель и в красной закладке книги на аналое. Самый пепельно-серый халат Мен-шикова отливает желтыми и розовыми оттенками.

Василий Иванович Суриков (1848-1916) Меншиков в Берёзове. 1883 Холст, масло. 169 × 204 см Государственная Третьяковская галерея, Москва

В „Боярыне Морозовой" Суриков мыслил цветовыми пятнами на белом фоне, недаром он сам говорил о „вороне на снегу" как об исходном впечатлении. В „Меншикове" большинство цветовых пятен возникает из нейтрального фона, цвет рождается из мрака закопченной избы. Только Мария в своей иссиня-черной шубке темным силуэтом рисуется на фоне более светлого халата Меншикова, а заледенелое окно, как страшный провал в заснеженное пространство, вырывается из общей теплой тональности.

Колорит „Меншикова" воспринимается как обработанная человеческими руками материя. Сочные краски шитых тканей, отсвечивающий золотом свет лампадки, похожая на цветущую лужайку парча с ее голубыми, зелеными и золотыми нитями - все это вносит в зрелище человеческих страданий нотки красоты и гармонии. Среди этого богатства красок даже убогий пузырек с деревянным маслом на окне образует созвучие желтого и зеленого.

В художественном шедевре каждая его часть участвует в целом, и потому ничто не может быть в нем изменено без того, чтобы это целое не нарушилось. В композиции Сурикова ни одна ее часть не может быть понята вне связи с другими частями и с целым. Все они сплетаются в тугой узел. И хотя общее впечатление от картины, особенно с первого взгляда, отличается простотой и цельностью, критический анализ обнаруживает, что эта простота и цельность ее вытекают из многосложности замысла и построения.

Описывая знакомого человека, мы можем перечислить множество его признаков. Но всякому ясно, как много значит неповторимо индивидуальный характер целого, по которому с одного взгляда можно его узнать. Нечто подобное имеется и в художественных произведениях. Помимо признаков, вытекающих из замысла картины, в „Меншикове" есть нечто неповторимое, необъяснимое и в осанке Меншикова, и в соотношении фигур, и в блеске парчи, и в очертании заледенелого окна. Вот почему, если бы другой мастер вырвал из этого целого какой-либо неповторимо суриковский мотив и стал бы прилаживать его в своей картине, где он вместе с другими мотивами не составил бы органического целого, это производило бы досадное впечатление подделки. В этой связи необходимо вспомнить, что существует много картин, о которых можно сказать, что в них все хорошо выполнено, умело слажено, разумно устроено. Но лишь перед истинными шедеврами возникает ощущение, что иначе, чем это сделано мастером, и быть не могло. К числу таких произведений принадлежит „Меншиков" Сурикова.

Многие исторические картины предназначены служить иллюстрациями к истории. В тех случаях, когда в них соблюдается историческая достоверность, когда пишут их даровитые, умелые мастера, они сделают широко доступными и наглядными исторические знания. Картины Сурикова не принадлежат к этому роду исторической живописи. В его намерения никогда не входило подкреплять своими картинами то или иное положение современной ему историографии, хотя это не исключает близости многих его воззрений на русское прошлое к воззрениям А. Щапова. Для Сурикова, как великого живописца, создание картины было способом „угадывания" исторической правды („Художник надеется, ясно увидав, закрепить то, что есть, понять смысл того, что есть" (Дневник Л. Толстого, т. I, стр. 15, М., 1916). ). Нужно понять своеобразие этого творческого метода для того, чтобы уяснить себе, что можно ждать от исторической композиции и чего от нее ждать нельзя (Уже современники Сурикова догадывались о том, что его историческая живопись решительно отличается от работ большинства других исторических живописцев того времени. В. Стасов с явным неодобрением относился к возникшей незадолго до „Боярыни Морозовой" исторической картине Г. Седова „Иоанн любуется Василисой Мелентьевой" (ГРМ). Однако, поскольку он не пользовался такими понятиями, как „художественность" и „документальность", он выразил свое неудовлетворение картиной Седова, утверждая, что в ней нарушено правдоподобие: Василиса спит, повернувшись к окну, рискуя простудиться. Между тем совершенно очевидно, что, даже если исправить этот просчет художника, картина его останется произведением не „художественным", а всего лишь „документальным". В этой картине проявилось известное умение живописца, но нет настоящего творчества, есть ловкость выполнения, но нет мастерства. При отчетливости деталей Седов вяло рисует; при всей слаженности целого, в его картине нет композиционного костяка, органического единства частей, которое захватывает в „Менши-кове". В картине Сурикова все, что ни изображено, расположено таким образом, что в ней нельзя ничего изменить. Наоборот, картина Седова допускает изменение формата, и добавления, и перестановки. Картина Седова может служить наглядным пособием к историческому повествованию. Ни о каком „угадывании" прошлого, ни о каком проникновении в историю здесь не может быть и речи. ).

Во всех своих работах, и в частности в „Меншикове", Суриков широко пользовался теми сведениями, которые можно было почерпнуть из исторических источников (известно, что при создании „Боярыни Морозовой" он опирался на статью о ней. Н.Тихонравова). Но нельзя считать, что в картинах Сурикова закреплено в красках то, что уже до него было известно историкам. Воссоздавать на холсте, что рисовало ему воображение, значило для него погрузиться в то особенное состояние духа, при котором в событиях далекого прошлого наглядно выступает для художника действие основных исторических сил.

Во время своей работы над „Утром стрелецкой казни" художник всем своим существом переживал драму на Красной площади, даже ночами томился страшными сновидениями. Это сопереживание народной драмы, происходившей в начале петровских реформ, родило в нем потребность посмотреть на эту эпоху с другой стороны, пережить то, чем окончилось петровское время. Он стремился к такому воссозданию прошлого, которое позволило бы ему взвесить все „за" и „против", помочь зрителю вслед за ним вникнуть в события, сообразуя свою оценку с тем, какие стороны их будут ему открываться. Пушкин восхищался дальновидностью и широтой преобразовательных планов Петра и приходил в ужас от жестокости его каждодневных указов. Что касается Сурикова, то Меншиков был для него не отвлеченным воплощением идей петровской реформы, не носителем тех варварских способов, которыми эти идеи проводились в жизнь. Меншиков - это живая историческая личность с высокими порывами государственного мужа и низкими пороками стяжателя, всесильный фаворит и несчастный отец, человек во всей нераздельности его добрых и дурных качеств. Если в картине Сурикова и есть что-то от развенчания потерпевшего крушение героя, то сквозь унижение проглядывает и его величие, и это вносит в нее элементы апофеоза. В этой исторической картине, в замысле ее, в ее живописной плоти заключено то, что может увидать в истории лишь исторический живописец. В позиции Сурикова не было ни личного пристрастия, ни холодного объективизма и равнодушия, но готовность понять историю в движении. Воплощенное в картине Сурикова понимание петровского времени с его чертами раскрепощения человека и чертами его жестокого принижения близко к современной оценке этого времени.

М.В.Алпатов. Этюды по истории русского искусства. В 2-х томах. 1968

Друзья Меншикова хотели воспользоваться царским праздником и выпросить для удаленного князя милости, но взялись за это неловко, и горько ошиблись. Через несколько дней после коронации у кремлевских Спасских ворот поднято было подметное письмо, в котором оправдывался Меншиков. Может; быть, автор этого письма достиг бы своей цели, если бы в этом письме просили только милосердия к Меншикову, но в нем было написано более обвинений против врагов Меншикова, находившихся тогда в царской милости, чем доводов в защиту светлейшего князя. Это раздражило Долгоруковых, и они не только не показали великодушия, не только не просили царя о милосердии к павшему их сопернику, а напротив, старались усилить в молодом царе к нему злобу. Подметное письмо, было таково, что задевало и Долгоруковых, и самого царя. В нем говорилось, что особы, заменившие Меншикова около молодого государя, ведут императора к образу жизни, недостойному царского сана. Таким образом царь Петр представлялся каким-то глупцом, которым руководить и, так сказать, помыкать легко, могут другие. Известно, что знатные и высоко стоящие лица всего менее прощают то, когда их уличают в слабости ума и воли. Было подозрение, что это письмо составлено с участием князей Голицыных, которые постоянно оказывали враждебное расположение к Долгоруковым, по их, по знатности их рода, не тронули. Немало учинено было арестов в домах не столько высоких персон, однако не дошли ни до чего.

28 марта издан был манифест, в котором государь обещал прощение тому, кто добровольно сознается в написании этого письма, а тому, кто откроет автора – награду, вместе с тем угрожала кара всякому, кто, зная об этом, не доведет до сведения верховной власти. Впоследствии оказалось, как говорили, что сочинителем подметного письма был какой-то священник, духовник царицы Евдокии: говорили, будто Меншиков через своих приближенных подкупил его. Дело было так. У княгини Меншиковой, кроме Варвары Арсеньевны, сосланной в Александровскую слободу в монастырь, была еще сестра Ксения Колычева, жившая в Москве. Она желала помочь сосланной в монастырь сестре своей Варваре и, по совету какой-то своей соседки Бердяевой, через монаха Евфимия, завела сношение с монахом Клеоником, бывшим у царицы-бабки, инокини Елены, духовником. Колычева добивалась, чтоб Клеоник как-нибудь склонил: на милость царицу-бабку и та бы исходатайствовала у царя свободу Варваре Арсеньевой. За это Клеоник взял с Колычевой взятку тысячу рублей. Освобождение Варвары не состоялось, а сношения в пользу ее открылись. Колычеву притянули к допросу, подвергли пытке хомутом и ремнем ; потянули к допросу и других. Никто из подозреваемых в подметном письме не сознался, но почему-то заключили, что это письмо писал Клеоник, обличенный уже, в плутовской проделке, по поводу ходатайства пред царицей-бабкой об Арсеньевой. Всех разослали и, по известной русской пословице – с больной головы на здоровую, принялись за Меншикова. Как бы то ни было, только подметное письмо в пользу Меншикова, поднятое у Спасских ворот, вместо желаемой пользы, принесло окончательное падение бывшего временщика. Верховный тайный совет бедного Меншикова, как бы уличенного в участии в составлении подметного письма, приговорил к тяжелой каре: лишив всего его имущества, сослать с семейством в Березов, в Сибири, на реке Оби, а сестру жены Меншикова Варвару Арсеньеву сослать в Сорский женский монастырь в Белозерском уезде и там выдавать ей по полуполтине в день на содержание.

Меншиков в Берёзове. Картина В. Сурикова, 1888

Во исполнение указа верховного тайного совета Меншикова с семейством отправили в Сибирь с особенными приемами жестокости и дикого зверства. Мало казалось того, что у него тогда отняли все недвижимое и движимое имущество: дома в Москве (на Мясницкой, у Боровицкого Моста, на Яузе, на Хопиловке, в Слободах), в Петербурге (на островах: Васильевском, Адмиралтейском, Крестовском), в Ораниенбауме, в Ямбурге, в Нарве, в Копорье на Ижоре и в разных дачах, дома, удивлявшие современников роскошью мебели, обоев из китайского штофа, вызолоченной кожи, разрисованных кахлей, – сады, пильные мельницы, множество мыз и населенных деревень в тридцати шести великороссийских губерниях, в Ингерманландии, Эстляндии, в Малороссии (при них одной пахотной земли числилось 152.356 десятин, кроме лесных угодий и сенных покосов, считаемых не десятинами, а десятками верст), все движимое имущество: экипажи, лошади, столовые приборы, кухонные запасы, деньги (в одном доме на Мясницкой взято было 72.570 рублей), богатый гардероб, множество бриллиантов и золота в украшениях, – все было отнято в казну и потом многое раздарено другим лицам. Этого казалось недостаточно. Когда 16 апреля вывезли ограбленного временщика из Ораниенбурга с семейством в рогожной кибитке, приставы (Плещеев и Мильгунов), давши проехать восемь верст, догнали его с воинскою командою и с толпою дворни, прежде принадлежавший князю, и приказали выбрасывать из кибитки все пожитки под предлогом осмотреть: не увезли ли ссыльные с собой лишнего. Тогда их обобрали до того, что князь Александр Данилович уехал только с тем, что на нем было надето, не имея даже лишнего белья для перемены, а у его дочерей отняли сундуки, в которых было уложено теплое платье и материалы для женских работ. Княгиня Дарья Михайловна, ослепшая от слез, отправилась в путь больная и на дороге умерла 10 мая в Услоне, близ Казани. Едва дозволивши мужу и детям похоронить ее, 11 мая ссыльных повезли далее в судне по Каме и таким образом доставили в Тобольск, а оттуда препроводили в Березов. На содержание сосланного князя с семьею и с десятью человеками прислуги определено было по десяти рублей в сутки. (Есип. Сс. кн. Меншиков. Отеч. Зап. 1861, № 1, стр. 55 – 90).